Польская теннисистка Ига Швёнтек стала гостьей подкаста “Tennis Insider Club”, который основала и ведет экс-четвертая ракетка мира Каролин Гарсия
О начале спортивной карьеры и образовании
“Сразу ли я считала себя перспективной спортсменкой? Я не знаю. Так говорят люди, но мне трудно оценивать. Но я помню, что всегда играла со старшими детьми. Думаю, это что-то значит. И я думаю, что у меня было столько энергии и страсти, чтобы просто двигаться. Это то, что мне хорошо удавалось. Возможно, это прозвучит высокомерно, но это в принципе и есть самое важное. Я также любила играть в футбол. Я всегда чувствовала себя хорошо, занимаясь чем-либо, кроме плавания. Я также пробовала этим заниматься, но я боялась воды.
Поэтому люди говорят, что видели что-то такое во мне, когда я играла в теннис, но я не знаю, говорят ли они это сейчас, потому что знают, что я добилась успеха, или это была чистая правда. Мой папа всегда верил, хотя были моменты, когда возникали какие-то вопросы и было трудно продолжать и учебу, и занятия спортом, но он всегда верил в меня.
Я думаю, вы слышали такие истории, как люди говорят, что будто они взяли ракетку в 6 лет и уже знали [что это будет их карьера], или что-то подобное. Но у меня это было не так. Честно говоря, сначала я не имела никакого представления, почему я это делаю. Это было что-то, что я просто делала, и это было моей рутиной. Но я думаю, что начала верить, когда мне было где-то 15-16 лет. Так что довольно поздно, наверное.
Я всегда ходила в школу, я закончила среднюю школу, как и все. Конечно, я пропускала много занятий, но это не было похоже на онлайн-обучение или что-то подобное. Я не знаю почему, но мне кажется, что такой подход, то есть сосредоточение на теннисе на 100%, может быть очень тяжелым для ребенка. В нашей семье приоритетом была все же школа. Если бы мы с сестрой плохо учились в школе и получали низкие оценки, мы, вероятно, были бы вынуждены отказаться от тенниса и посвятить больше времени учебе или чему-то другому.
В старшей школе, когда надо было выбрать два профильных предмета, я выбрала математику и отдавалась ей на все 100%. Но другой предмет… Я понятия не имела, какой выбрать. Химия, биология, физика… Между ними я выбирала, но так сделать выбор и не смогла. Математика отнимала столько времени, а все остальное время -теннис. Поэтому ничем больше я заниматься не смогла. Думаю, что и продолжать дальше обучение с такой же интенсивностью, идти в университет, мне бы не удалось, потому что теннис – это уже полноценная работа. Совмещать две работы было бы трудно.”
О переходе в WTA-тур
“Честно говоря, я не могу сказать, что это было тяжело, потому что есть люди, которые в буквальном смысле, знаете, совершают этот переход на протяжении многих-многих лет, а для меня это было фактически всего несколько месяцев. Помню, на первом своём турнире WTA в Окленде я сказала своему тренеру, что мне здесь не место, давай вернёмся на турниры ITF. Но потом я поехала на Открытый чемпионат Австралии, мне удалось пройти квалификацию и выйти во второй круг, а затем в четвёртый круг на Ролан Гаррос. Так что я не могу сказать, что это было тяжело, но, очевидно, как и у всех бывают сомнения. Я думаю, что даже те, кто говорит, что был уверен в себе с самого начала, то это их мнение не является на 100% правдой. Поэтому за исключением некоторых историй с травмами, все для меня произошло очень быстро. Травмы – это была единственная вещь, которая иногда меня останавливала.”
Ставила ли себе цель выиграть Ролан Гаррос и первый “мэйджор” в 2020 году
“Была ли эта цель? Да я думала, что это невозможно. Это никогда не было моей целью, потому что это было слишком абстрактно, понимаете, да, я думала, что это цель для кого-то, кто, не знаю, например в топ-10 рейтинга [Швёнтек тогда была 54-й ракеткой мира]. А я помню, что тогда был буквально мой худший сезон. Если убрать это выступление в Париже, мне кажется, я везде проигрывала где-то на стадии второго круга, как было и в Риме накануне Ролан Гаррос. Так что я поехала туда и мой тренер не знал, что со мной делать, потому что я так плохо играла в Риме. Мы не знали, стоит ли мне оставаться в Европе и тренироваться, или возвращаться домой. И я помню, как он поговорил с моим отцом. Они решили, что я должна вернуться домой и просто перезагрузиться. Поэтому я поехала в Париж с мыслями, мол, ладно, это последний турнир в сезоне, то какая уже разница. Поэтому не спрашивайте меня, как мне это удалось сделать, потому что я не знаю.
С другой стороны, да, мне было тогда всего 19 лет и я была 54-й в мире, это действительно неплохо. Но знаете, я многого от себя ожидаю. Так что мне казалось, что этот сезон складывается не очень хорошо. Я помню эту жеребьевку на Ролан Гаррос. Я играла свой первый матч против Маркеты Вондроушовой, а она была в финале прошлого года против Эшли Барти. И я подумала: «Ладно, у меня всё равно не так много шансов». И так, матч за матчем я выигрывала. Я помню, что этот путь на турнире был каким-то странным. Было много игроков, которые даже не были посеяны, но они прошли в четвертьфиналы, полуфиналы. И вот я была одной из них.
После победы я была чрезвычайно счастлива. Я думала, что, моя работа уже сделана. Я была настолько сосредоточенной на протяжении всего турнира, что даже не представляла себя с трофеем. Я подумала об этом только перед матчболом. Я думала, мол, сейчас надо снова абстрагироваться и выиграть это очко, иначе я буду жалеть об этом всю свою жизнь. Я была очень счастлива и гордилась собой. Но я думаю, что тогда я даже не понимала, что эта победа означает? Когда я вернулась домой и увидела как быстро, как внезапно обо мне заговорили в СМИ. Меня начали приглашать для обложек журналов, я постоянно была на телевидении. Это было безумием, мне было трудно с этим справиться.”
О давлении и ожиданиях от самой себя
“Не знаю, были ли у всех высокие ожидания от меня в 2021 году после победы на Ролан Гаррос-2020. По крайней мере, я себе думала, что все действительно этого ждут. Но теперь, я думаю, что было не так уж и плохо, потому что меня в то время еще считали ребенком. Сейчас я чувствую, что ожидания намного выше, потому что, люди уверены, что именно сейчас я должна быть на своем пике, потому что я уже не ребенок и дальше в таком же духе.
Но тогда, я думаю, что это большое давление шло именно от меня. Помню, как у меня появился первый спонсор, и это было большое, большое событие для меня. Это было таким давлением на меня во время моих первых матчей, я думала об этом, мол, о, Боже, у меня теперь есть этот спонсор, они хотят, чтобы я добилась успеха. А что, если я не повторю то, что произошло в Париже?
Я помню, как проиграла турниры до Открытого чемпионата Австралии. Тогда из-за ковида все турниры серии 500 были в Мельбурне. И я плакала целый день, потому что думала, что я их разочаровала. Мол, зачем они вложили в меня столько денег, если я проигрываю? То есть это было тяжело. И есть много вещей, через которые нужно пройти. Я думаю, что в моей стране и странах Восточной Европы, ты как человек готовишься к поражениям и к тому, как после них оправиться. Но мы не готовимся к успеху. Особенно в теннисе, когда ты достигаешь успеха, все вдруг становится таким громким. Поэтому да, тогда для меня каждая неделя была отдельным вызовом.”
О помощи своего психолога
“Я хотела работать с психологом еще с 14 лет. Когда я была ребенком, меня всегда описывали как девочку, которая не может сосредоточиться. Это моя сестра всегда была той, кто является профессиональной, сосредоточенной и дисциплинированной. А я была такой хаотичной и не могла долго оставаться на одном месте. Поэтому сначала я всегда хотела работать над этим. А потом, когда я повзрослела и стала очень замкнутой, интровертной, я поняла, что мне нужно что-то большее. Мне просто нужно с кем-то иногда поговорить о каких-то глубоких вещах, понимаете?
Так что у меня было 2 психолога. С первым это было больше похоже на веселые игры и работу над концентрацией. Но со вторым я хотела бы говорить о глубоких вещах. И этот человек, неважно мужчина или женщина, этот человек буквально сказал мне, что не хочет о таком разговаривать. А я ответила: «Но мне это нужно». Поэтому я искала кого-то другого, и кто-то порекомендовал Дарью Абрамович. Она захотела увидеть мои матчи вживую. Так что она поехала на несколько турниров, и так оказалось намного проще, потому что иногда я сама не могла описать или объяснить, что со мной происходит во время матчей. Поэтому когда она была там, она это видела собственными глазами и всё понимала. Дальше все пошло достаточно гладко.
С Дарьей мы начали работать в 2019 году, а 2020 год был большим прорывом для меня. Поэтому, конечно, было бы гораздо труднее справиться с этим без нее, а также без моего тренера, который знал меня где-то с 17 лет. После того, как я выиграла этот титул в Париже, в течение следующих 3 месяцев я была буквально сосредоточена на деловой стороне спорта. На самом деле я думала, что та победа – это мой единственный успех, который, возможно, будет у меня в жизни. Поэтому в течение трех месяцев я была совсем не сфокусирована на теннисе и тренировках.
Дарья это видела и хотела, чтобы я разобралась с этим сама. Но потом, когда я начала думать о деньгах, спонсорах и всё такое, она увидела, что я не делаю ничего, чтобы что-то изменить. Она сказала мне, что это не лучший путь, которым я могла бы пойти. Мол, это не единственный успех, который ты получишь в своей жизни. Поэтому я переориентировалась и смогла продолжить работать на корте, а не за ноутбуком.
Позже она также помогла мне с тем, что касается бизнес-аспекта тенниса. Научила меня, как вообще нанимать людей, потому что это то, чему не учат в школе. Мой менеджер, сидящий здесь рядом со мной, является свидетелем того, что она также помогла объединить команду, которая была у меня в IMG, с моей польской командой, и наладить коммуникацию между всеми этими людьми.”
