Американская теннисистка Мэдисон Кис поделилась своими эмоциями после победы над первой ракеткой мира Ариной Соболенко в финале Открытого чемпионата Австралии
– Расскажите о своих эмоциях сейчас, поделитесь своими мыслями о матче.
– Прежде всего, я очень горжусь собой за то, что смогла вернуться к этому уровню, играть так, как я играла, и завершить матч на такой сильной ноте. Я просто очень горжусь собой. Я не всегда верила, что смогу вернуться к этой позиции. Но то, что я смогла это сделать и победить, – это значит для меня очень много.
– Ранее вы говорили, что хотели бы вдохновиться игрой Арины и не быть пассивной в важные моменты. Насколько вы гордитесь тем, как завершили этот матч?
– Это точно одна из тех вещей, которыми я больше всего горжусь, что в конце я… Я почти чувствовала, что пытаюсь опередить её в этом. Если бы я не рисковала, она бы это сделала. Это заставило меня играть еще более тонко. Я постоянно напоминала себе: «Будь смелой, будь решительной, поставь все на карту». В тот момент, что бы ни случилось, если я это сделаю, то смогу гордиться собой. Так стало немного легче.
– Был ли момент во время турнира, когда вы поняли: «Мои дела идут довольно хорошо»? Ваше выступление было впечатляющим.
– Не знаю, был ли какой-то конкретный момент… Я просто подходила к каждому матчу с мыслью, мол, если я попробую играть так, как хочу, я дам себе возможность выиграть. Я не волновалась из-за того, что не могла контролировать, и чувствовала, что могу играть с чуть большей свободой. Появилась уверенность в том, что даже если матч не идеален от начала до конца, я могу закончить его на высокой ноте, смогу разобраться как довести его до победы. Думаю, ощущение уверенности выстраивалось постепенно. Частично это произошло потому, что я не загадывала заранее о следующем раунде, пока собственно не доходила до него. Поэтому, думаю, да, я верила, что могу это сделать. Но я также думаю, что я проделала отличную работу, сосредотачиваясь только на текущей задаче.
– Учитывая пройденный путь, можете ли вы поразмышлять о том, как это произошло. Что все сложилось для вас именно таким образом, а не произошло восемь лет назад? Меня интересует это традиционное представление, что в конце концов, все это стоило того.
– Я думаю, все происходит по определенной причине. Лично для меня, я должна была пройти через некоторые сложности. Это заставило меня заглянуть в себя, в свое отражение в зеркале, и поработать над внутренним давлением, которое я оказывала на себя. С достаточно молодого возраста я чувствовала, что если я никогда не выиграю турнир Grand Slam, то не оправдаю ожиданий, которые люди имели по отношению ко мне. Это был довольно тяжёлый груз, который я носила с собой. В конце концов, я дошла до того момента, когда я гордилась собой и своей карьерой, был бы у меня такой титул или нет. Я наконец-то дошла до того состояния, что если этого не произойдет, то все в порядке. Мне это не нужно, чтобы считать, что моя карьера успешна или что я заслуживаю признания как замечательная теннисистка. Когда я наконец избавилась от этого внутреннего голоса, тогда собственно я и получила возможность выйти и показывать действительно хороший теннис, чтобы действительно взять титул на «мэйджоре».
– Когда вы впервые услышали, что кто-то сказал это о вас, что вы должны выиграть турнир Grand Slam? Как это превратилось из захватывающей перспективы в бремя?
– Это началось довольно рано, наверное, когда мне было 11 или 12 лет. Это, безусловно, должно было вселить уверенность и всё такое. Но когда я становилась старше, когда я была близка к этому, но это не происходило, а потом начали говорить, что ты уже на поздних этапах карьеры, то ощущение было такое, мол, а произойдет ли это вообще? Если это не произойдет, то я не ответила потому, что каждый говорил обо мне, что я должна была сделать. Это чувствовалось почти как будто что-то положительное превратилось в нечто немного паническое. Почему это еще не произошло? Почему я не смогла это сделать? Это начало давить на меня сильнее. А что, если я этого никогда не сделаю? Если нет, буду ли я считаться неудачницей? Так что было много чего, над чем мне самой надо было поработать, из-за всего этого давления, которое я оказывала на себя.
– Был ли момент или человек, который сказал вам что-то, после чего вы поняли то, что понимаете сейчас, – что победа на Grand Slam не является определяющей для вашей карьеры?
– Много терапии (улыбается). Я действительно в это поверила. Раньше я всегда пыталась идти по пути спортивной психотерапии, которая больше касалась рутины, контроля того, что можно контролировать, и всего такого. Мне всегда казалось, что в этих вещах я довольно хороша. Но вот так, чтобы взять и покопаться в том, что я чувствую по отношению к самой себе, чтобы быть действительно честной перед собой из-за всего этого, – вот это было очень сложно, потому что я никогда не хотела быть таким человеком, который чувствует, что действительно имеет с этим трудности. А у меня действительно были с этим проблемы. Поэтому суть была в том, чтобы быть действительно честной, на самом деле получить помощь, на самом деле с кем-то говорить не просто о теннисе, а о том, какие у меня ощущения к самой себе. Опять же, ты чувствуешь себя очень неудобно. А мне никогда не нравится это ощущение (улыбается). Но, я честно считаю, что если бы я не сделала это, я бы здесь не сидела.
