Никита Кучеров. Фото USA Today Sports
Нападающий «Коламбуса» Кирилл Марченко в эксклюзивном интервью «СЭ» объяснил, почему играет под 86-м номером.
— У вас тот же 86-й номер, что и у Никиты Кучерова. Почему у вас появился и легко ли было получить его в «Коламбусе»?
— В «Коламбусе» — слава Богу, легко, потому что под ним никто не играл. А появился он у меня, когда я переехал в СКА. В «Югре», в первый свой год в КХЛ, взял 34-й. Сезон провалил, но никак не связываю это с номером. Просто у меня была травма, и работал, как теперь понимаю, не так много, как нужно было. Тренироваться надо было больше и лучше.
Но на следующий год все равно оказался в СКА. Там очень большая система, огромное количество игроков. Сейчас сделали так, что разные люди могут играть под разными номерами в КХЛ и МХЛ, а раньше был один номер на всю систему. А нас в команде — 60-70 игроков. То есть в момент прихода на выбор оставалось номеров 15-20. 34-й, кстати, тоже был — но был и 86-й, который визуально выглядел прикольно. Подумал: «Возьму его». И потом все сложилось так, что не стал его менять.
Русская тройка «Коламбуса», номер и совет Кучерова, ужин с Овечкиным. Большое интервью Кирилла Марченко
— Вам доставляет удовольствие мысль, что вы играете под тем же номером, что и лучший на сегодня российский хоккеист, обладатель «Арт Росс Трофи» и, возможно, сильнейший игрок мира?
— Приятно, конечно — тем более что у Кучерова есть чему учиться. Но, естественно, когда ты играешь в НХЛ, то уже не обращаешь внимание на номера, а смотришь на себя с точки зрения развития. К цифрам отношусь просто. У кого-то есть по этому поводу суеверия, а я смотрю только на то, чтобы это выглядело прикольно.
— Вы с Никитой хорошо знакомы? У вас же с ним один агент — Дэн Мильштейн.
— Не сказал бы, что прямо хорошо. Познакомились в этом сезоне, пообщались после игры. Встреча была недолгой — он подсказал пару вещей, пожелали друг другу удачи и разошлись. Хороший добрый парень. Каждый матч против такого хоккеиста и каждое общение с ним, даже минимальное, — опыт, и его надо ценить.
— А что именно подсказал?
— Это я не могу публично рассказать.
