Александр ГОДЫНЮК: В 90-е в Канаде объяснял, что украинец, а не россиянин

Александр Годынюк

В свое время он считался самым перспективным защитником мирового хоккея и в 19 лет первым среди украинских хоккеистов смог пробиться в Национальную хоккейную лигу. Это при условии, что в хоккей попал поздно, а выступая в Киеве за «Сокол», ставил в приоритет учебу в школе. Карьера Александра Годынюка, конечно, могла быть длиннее и успешнее, но помешали травмы. Впрочем, семь сезонов в НХЛ – это тоже очень круто.

Сейчас Годынюк – скаут клуба «Вегас Голден Найтс». В этом статусе он в 2023-м стал обладателем Кубка Стэнли. А еще Александр Олегович является куратором национальных сборных Украины, которые за последние несколько лет совершили значительный прорыв в результатах.

Нам было о чем поговорить и что вспоминать. В интервью Sport.ua Годынюк вспомнил, как кулаками отстаивал свое место в «Соколе», рассказал о специфических отношениях с тренером Анатолием Богдановым, о том, как этничный украинец с Кубком Стэнли за спиной помогал ему адаптироваться за океаном и о том, за счет чего наши сборные сейчас побеждают соперников с более широкими возможностями и потенциалом. Так что читайте – гость «Старой школы» Александр Годынюк.

«15-летним я подрался с Евгением Шастиным»

– Как все дети в наше время, школьником я смотрел футбол и хоккей, – начинает с воспоминаний Александр Олегович. – Нравились оба вида спорта, но по какой-то причине лет с девяти-десяти хоккей начал нравиться больше. Видимо, под влиянием побед сборной СССР, тогда стабильно выигрывавшей чемпионаты мира и Олимпийские игры. Игра меня начала затягивать, не пропускал ни одной телетрансляции. Наш «Сокол» тоже в 80-е годы прошлого столетия стал крепким середняком, способным бороться за медали.

Когда мне было десять лет, неподалеку от моего дома завершилась реконструкция катка «Красный экскаватор» (нынешний АТЭК). Так что решил записаться там на хоккейную секцию. Это поздно. Мои ровесники из школы «Сокола» на «Льдинке» уже тренировались по три-четыре года. Понимал, что с ними мне тяжело тягаться, поэтому выбрал «Красный экскаватор».

– Недавно в соцсетях наткнулся на спор: чей воспитанник Годынюк – «Крижинки» или «Сокола». Выходит, вообще АТЭКа?
– Я там занимался месяц-полтора, не больше. Пока меня не заметили тренеры школы «Сокола». Владимир Алешин пришел на нашу тренировку и сказал: «Приходи на «Льдинку», попробуешь готовиться с нами». Попробовал и так там и остался.

– Если тогдашняя пресса не обманывает, то в школе вы были отличником. Говорят, что воспитанным в хоккее тяжелее всего. Как в этой среде прижились вы?
– Пришлось проявлять характер, иногда пробивать себе место под солнцем кулаками. В первый же день, когда меня приняли в спецкласс «Сокола», мне хотели сделать темную, но я показал, что не дам себя обидеть. Все вопросы отошли на второй план. Я был немаленьким уже тогда, в обиду себя не давал. По-другому было тяжело.

– Кроме вас, что-то не припомню сразу ребят 1970 года рождения из школы «Сокола», проявивших себя во взрослом хоккее. Если не прав, исправьте меня.
– Нет, вы правы. Только Иван Свинцицкий играл в высшей лиге россии и Европе. Остальные ребята потерялись. Не знаю, почему наш год получился не очень урожайным, ведь из более ранних и последующих выпусков школы «Сокола» известных мастеров было заметно больше.

– Помните, когда на вас впервые обратил внимание тренер главной команды «Сокола» Анатолий Богданов?
– Когда учился в девятом классе, попал на сбор сборной Украины 1968 года рождения, то есть с ребятами, на два года старше. Команда готовилась к участию в Спартакиаде народов СССР. Мы играли товарищеский матч с «Соколом». В этой игре я, 15-летний подрался с Евгением Шастиным. Да и вообще отыграл неплохо. Меня взяли на Спартакиаду, которую провел отлично, играл в первой паре защитников. На соревнованиях был селекционер «Сокола». Сразу по возвращении в Киев меня пригласили на тренировку основы «Сокола». Проведя несколько тренировок, я с командой отправлялся на несколько выездов. Конечно, еще не играл. Меня подпускали к основе, чтобы почувствовал, какой там микроклимат и понял, какие там требования. А в следующем году, когда учился в десятом классе, дебютировал в высшей лиге чемпионата СССР. «Сокол» тогда играл против московского «Динамо» с его звездами того времени.

Дмитрий Христич и Александр Годынюк

«У меня с Богдановым никогда не было простых отношений»

– Это был 1986 год. Годом ранее «Сокол» впервые в истории выиграл бронзу чемпионата СССР. Трудно было прижиться в этой команде?
– Конечно. В первую очередь даже не потому, что игроки были звездными, а потому, что нагрузки были безумными. Их не все взрослые хоккеисты переносили, а о молодежи и говорить нечего. Нам молодым давали немного меньшие нагрузки, но это был немного перебор. Но было большое желание играть, поэтому терпел. Еще одной особенностью, к которой свыкнуться непросто, была потребность постоянно жить на базе. Вопрос решила моя мама. Она сказала Богданову, что я не буду жить на сборах постоянно. «Что хотите, то и делайте, но сын должен ходить в школу», – добавила. Тренер это принял.

– Не могу поверить.
– Выбора не было ни у меня, ни у Анатолия Васильевича. Приоритеты мама расставила верно. Богданов, должно быть, мог со мной попрощаться, но не делал этого. У меня с ним никогда не было простых отношений. И эта история, очевидно, была одной из причин, почему эти отношения простыми не были.

– Как вас приняли в «Соколе» опытные хоккеисты?
– По-разному. Кто-то лучше, кто-то не совсем. Хоккей – вид спорта, в котором нужно все доказывать самому. Дашь слабинку и тебя сразу съедят. Надо принять эти правила игры и в них выживать и развиваться.

– Шастин вам эту драку вспоминал?
– Евгений был лидером команды, одним из тех, кто определял результат. Отношения с ним складывались по-разному. Бывало тяжело, но это обычное явление для хоккея такого уровня в любой стране, не только в бывшем СССР.

– В юности, едва дебютировав за «Сокол», вы снялись в фильме «Тройка». Как это вышло?
– Все просто. Когда киностудия имени Довженко решила снимать эту ленту, когда уже был сценарий, подбирали команду актеров. В частности, нужны были люди, умеющие кататься на коньках. На пробы повели всю команду «Сокола». Просмотрели всех, а остановились на мне и моем одногруппнике Гене Ющенко. Мы и сыграли две главные роли.

Кадр с фильма "Тройка"

– Был вариант, чтобы продолжить актерскую деятельность?
– Предложения поступали, но уже начинался по-настоящему серьезный этап в хоккейной карьере. Я даже ездил на пробы для участия в других фильмах, даже уже утверждали на роли. Но пришлось от всего этого отказываться, поскольку съемки пересекались с графиком тренировок и матчей. К тому моменту хоккей у меня уже стоял на первом месте.

– В 1987-м вы впервые выступили в составе сборной СССР на юношеском чемпионате Европы. Украинцев в этой команде впервые было необычно много: киевляне Андрей Сидоров, Дмитрий Христич, вы и Игорь Болдырев, харьковчане Игорь Малыхин и Олег Шаргородский.
– Это был как раз тот период, когда украинские школы начали массово выпускать своих воспитанников. К тому времени «Сокол» 1969 года рождения уже впервые и в последний раз выиграл чемпионат СССР в своем возрасте. Потому логично, что наших представителей было сразу четверо. Тогда появление такого количества украинцев не удивляло уже никого. На самом чемпионате Европы мы выиграли бронзу, а я получил приз лучшего защитника турнира. Бронза для сборной Союза, конечно, явилась результатом неудачным. Одной из причин неудачи было отсутствие в составе Сергея Федорова и Александра Могильного, отбывавших дисквалификацию за драку в матче против сборной Канады. Конечно, с этими двумя хоккеистами результат должен был быть лучше.

– Вы же, вернувшись в статусе лучшего защитника Евро U18 в Киев, за «Сокол» почти не играли. Если верить статистике, в сезоне-1987/88 Годынюк провел всего 2 матча. Почему?
– Считаю, что тогда было принято идеальное решение для моего развития: я выступал за ШВСМ в первой союзной лиге, имел много игровой практики. Игрок должен играть и в этом возрасте только через игру идет развитие. Не просто играть, а не бояться ошибиться. Собственно, в ШВСМ я получил возможность выступать постоянно, мог брать игру на себя. В «Соколе» наряду с опытными мастерами и игрой на результат у меня таких возможностей не было.

– Это вы сейчас, с высоты прожитых лет и полученного опыта такой сдержанный. Тогда же, вероятно, обижались на Богданова?
– Да. Думал, что меня недооценивают. Сейчас с точки зрения тренера, хоккейного функционера и скаута понимаю, что получил идеальные условия профессионального развития.

– Тогда же не было мыслей, чтобы покинуть «Сокол» и уехать в другую команду?
– Нет. Тогда других вариантов, кроме пробиваться на серьезный уровень через родную команду, не было. Другое дело, что тогда не нашлось людей, которые смогли бы аргументированно объяснить, что отправляют меня в ШВСМ, потому что так будет лучше для моего развития. Меня ставили перед фактом. Очевидно, тренеры понимали, что выбирают для меня оптимальный вариант, но объяснить мне доступным языком этого не смогли. Если бы смогли, чувства обиды не возникало бы. Впрочем, какая это была обида? Мне хотелось доказать самому себе и всем окружающим, что заслуживаю играть за основу «Сокола».

«19-летним стал в «Соколе» человеком, от которого зависит результат»

– В те времена всех самых талантливых хоккеистов забирали московские клубы. Как удалось избежать попадания в ЦСКА и «Динамо»?
– В Москву тогда не звали, а забирали по армейской линии. Меня тоже хотели выдернуть, когда наступил призывной возраст. Но руководство «Сокола» все предусмотрело. Не знаю, как все это выглядело логистически, но меня оформили в армию, перед своим первым чемпионатом мира U20 в 1989 году я принял присягу. Чемпионат мы выиграли. По возвращении меня ожидал микроавтобус московского «Динамо». Сказали: «Подписывай документы, мы тебя забираем». Но я ответил, что уже призван и прохожу службу. На этом история и завершилась. Это уже была горбачевская перестройка, свободы было больше.

– На том чемпионате мира за сборную СССР уже выступали все звезды – Федоров, Буре, Могильный. Кажется, проблем с завоеванием чемпионства не должно быть совсем.
– Но они были. Уступив в предпоследнем туре 3:5 чехам, в заключительном матче должны были побеждать Канаду. В случае ничьей чемпионами становились бы шведы. Вообще, это был очень равный чемпионат мира. Шведы, завоевавшие серебро, набрали с нами равное количество очков – по 12. Канада, которую мы в заключительном матче победили 7:2, с девятью очками осталась без медалей, стала четвертой. Бронзу выиграла Чехословакия, а сборная США, в составе которой играли лучшие бомбардиры турнира Джереми Реник и Майк Модано, заняла пятое место. Для меня этот чемпионат мира тоже получился довольно удачным. Тренеры Роберт Черенков и Валентин Гуреев отвели мне роль защитника с сугубо оборонительными функциями. От меня требовалось разрушать и навязывать силовую борьбу. С тренерской задачей я справился полностью. Да, хотелось больше играть с шайбой. Но для достижения результата чем-то нужно жертвовать.

– После того чемпионата мира за «Сокол» вы уже играли постоянно и много. Богданов изменил отношение к вам?
– В отношении меня Анатолий Васильевич не менялся, но тренировочный процесс в целом стал более терпимым. Межсезонные сборы оставались тяжелыми, но не убийственными, как было до того. С «Соколом» я провел четыре межсезонья. Если сравнивать с первой, то последняя была уже более или менее адекватной.

– Слышал такое мнение, что советские тренеры словно соревновались между собой, чьи нагрузки сумасшедшее.
– Тоже такое слышал. А еще слышал, что именно в «Соколе» нагрузки были самыми высокими. С тех пор запомнились слова Володи Голубовича: «Я смогу пережить еще одну предсезонку, больше – нет». Это он незадолго до отъезда за границу сказал.

А я 19-летним уже стал быть в «Соколе» человеком, от которого зависит результат. И не только я, но и только на год старше меня Христич. Еще через год начали много играть другие воспитанники школы «Сокола» – на год от меня младший Валентин Олецкий, а также Алексей Житник и Саша Кузьминский, они вообще 1972 года рождения.

Мне с тех пор больше всего запомнились товарищеские матчи против клуба НХЛ «Миннесота Норт Старз». К тому времени я уже был задрафтирован «Торонто Мэйпл Лифз». Мы играли в сентябре 1990-го, когда «Миннесота» готовилась к сезону, завершившемуся для нее выходом в финал Кубка Стэнли. Мне было интересно, на что способен в игре против хоккеистов, против которых вскоре должен был выступать на постоянной основе. Перед матчем узнал, кто у соперников самый большой боец. Намеревался с ним подраться. Выяснил, что это Бэйзил Макрей. Мы сбросили перчатки и схлеснулись. Явного победителя в этой драке не было. Очевидно, Бэйзил не дрался на все сто процентов, но для меня было важно. Хотелось почувствовать, готов ли я к элементу игры, без которого в Северной Америке будет тяжело. Собственно, тогда понял, что все мы люди и все имеем шансы.

– Если не ошибаюсь, вы никогда себя не позиционировали как классический тафгай.
– Нет, да никогда и не хотел им быть. Я сбрасывал перчатки, когда этого требовала ситуация, но исключительно на этом своей игры никогда не строил. В чемпионате СССР такое случалось реже. Но иногда эмоции брали верх. Впрочем, драки здесь никогда не были частью игры. Участники даже не сбрасывали на лед крагов, дрались в них. Помахали руками, судьи растащили, посадили на скамейку и на том все.

Getty Images/Global Images Ukraine

«Мне повезло, что в «Торонто» был Майк Крушельницки»

– Перед тем, как дебютировать в НХЛ, вы еще успели стать лучшим защитником молодежного чемпионата мира-1990. Но сборная СССР тогда золота не завоевала.
– Мы проиграли Канаде, но стали бы чемпионами, если бы победили в заключительном туре против шведов. За две минуты до завершения матча вели 5:3, но умудрились пропустить две шайбы и матч завершился ничьей 5:5. Пятый гол провел Матс Сундин, будущая звезда НХЛ. Да и вообще большинство участников тех двух молодежных чемпионатов мира, на которых я выступал, проявили себя потом за океаном.

– Для вас НХЛ начался с выступления за «Торонто». Какие были первые впечатления?
– В хоккейном аспекте поразило то, насколько эффективно команды НХЛ тренируются на льду. После Богдановских нагрузок и двукратных тренировок в «Соколе» в «Торонто» увидел, что через 50 минут на площадке можно устать так, как не уставал ни на одной предсезонке в Киеве, но при этом не быть убитым нагрузками. Оказалось, лед можно использовать с максимальной пользой – и чтобы подготовка к матчам была эффективной, и чтобы функциональная готовность при этом улучшалась. Понял, что для того, чтобы быть идеально готовым, не нужно убиваться на предсезонках и проводить на льду по четыре-пять часов ежедневно.

Но главное отличие от того, что было до сих пор – полное непонимание уклада жизни в Северной Америке. До этого был за океаном шесть раз: по три раза в Канаде и США. Но одно дело – попасть туда на выезд и вернуться домой и совсем другое – жить постоянно. Для меня дикостью было уже хотя бы то, что никто не ходил по пятам и не загонял в рамки расписаний и ограничений. Да и вообще приходилось учиться жить самостоятельно: самостоятельно заправлять машину, покупать продукты и т.д. Для меня это был больший вызов, чем игра в хоккей. Также имел проблемы с языком. Минимальные навыки владения английским были, но в целом в первое время это было непросто.

Getty Images/Global Images Ukraine. Александр Годынюк спасает ворота "Торонто" в матче против "Филадельфии"

– Как выходили из ситуации?
– Мне повезло, что в команде как раз был Майк Крушельницки, канадец украинского происхождения, выигрывавший с Уэйном Гретцки Кубки Стэнли в составе «Эдмонтона». Майк на украинском разговаривал очень хорошо. Да, с диалектом времен начала прошлого столетия, ведь предки Крушельницки уехали в Канаду с Запада Украины в начале 1900-х, но все же. Я к языку Майка быстро привык, с его помощью адаптировался к жизни в Канаде и выучил английский гораздо быстрее, чем мог бы самостоятельно.

– В том «Торонто» еще был защитник Дрейк Береговски, который, судя по фамилии, тоже мог иметь украинские корни.
– Оно якобы да, но языка он не знал вообще и, насколько помню, украинцем себя не считал.

– Тренером «Торонто» тогда был Том Уатт. Он вам доверял?
– Для меня это был период развития. Я словно и играл, но меня еще адаптировали к новым требованиям. Собственно, это поныне так: хоккеиста, который попадает в НХЛ, еще доразвивают. Меня в Канаде еще даже доучивали правильному для защитника катанию, адаптированному под североамериканский хоккей. Конечно, тогда катанию уделяли не столько внимания, сколько сейчас, но дошлифовывали немало и тогда.

– Это неожиданно, ведь принято считать, что в НХЛ попадают только мастера, которые уже все умеют и с которыми никто специально над развитием навыков не занимается.
– Это не так. До сих пор не так. Работая в «Вегас Голден Найтс», знаю, о чем говорю. В каждом клубе есть тренер по развитию. Все команды НХЛ берут лед и перед основной тренировкой, и покидают площадку после нее, чтобы игроки могли индивидуально доработать то, что им нужно. Тренер по развитию хоккеистам в этом процессе помогает. В то время, когда в НХЛ приехал я, специалистов по развитию не было. Игрокам помогали ассистенты главного тренера. Я оставался после тренировок по часу-полтора. Собственно, в своем втором сезоне, до обмену в «Калгари», я уже играл стабильно, входил в топ-6 защитников «Торонто».

Getty Images/Global Images Ukraine. 1990-й. Новички "Торонто" Роб Пирсон и Александр Годынюк

«Дэйв Кинг недолюбливал игроков из бывшего СССР»

– Почему вас обменяли?
– Клубы договорились о крупнейшем в то время обмене в НХЛ – 5 на 5. «Торонто» хотело получить Дага Гилмора, «Калгари» – других игроков, в том числе меня. Я стал частью этого соглашения. В НХЛ в большинстве случаев обмен – это не о тех, от кого хотят избавиться, а кем хотят усилиться. Каждое усиление имеет цену. Но для меня переезд в Калгари оказался неудачным. Играл я очень мало. «Флеймз» для меня оказались неоптимальной командой. Это был хороший опыт, дальнейшее развитие, но с обоими тренерами, с которыми я там пересекался – Дагом Райсборо и Дэйвом Кингом – не все было так хорошо, как мне хотелось бы. В сезоне-1991/92 «Калгари» пытались выйти в плей-офф. Неудивительно, ведь всего за два года до этого команда выиграла Кубок Стэнли. Но «Флеймз» валились. Я оказался там в начале января 1992-го, тренер принял решение завершать регулярный чемпионат более опытными игроками.

– Дэйв Кинг, возглавлявший «Калгари» в следующем сезоне, позже продолжительное время работал в Европе. Тогда, в начале 90-х, он понимал хоккеистов из Европы?
– Игроков из бывшего СССР Дэйв недолюбливал точно. Кроме меня, в команде тогда был россиянин Сергей Макаров, звезда мирового уровня, но он тоже играл не очень много, сидел рядом со мной на трибуне, смотрел игру со стороны.

– В том «Калгари» было немало именитых хоккеистов, скажем, Гэри Сатер, Джо Ньювендайк, Тео Флери. Кто из них вас поразил больше всего?
– За свою жизнь я, наверное, не встречал более сильного броска, чем тот, который был у Элла Маккиниса, никогда не видел столь хорошего оборонительного нападающего, как Джоэл Отто, столь интересного маленького игрока, игравшего гораздо больше, чем позволяли его габариты, как Флери. Это была команда с невероятным количеством звезд. Что самое важное – эта звездность была разноплановой.

– Сезон-1993/94 вы начинали уже в команде-новичке НХЛ «Флориде Пантерз». Ваши пожелания при этом переходе учитывались?
– Это не было мое решение. За два дня до того, как «Флорида» начала подбирать новичков, я переподписал контракт с «Калгари» на два года. Генеральный менеджер позвонил мне и сказал, что договорился с «Пантерз», меня туда не возьмут. Мне обещали, что с нового сезона буду в топ-6 защитников «Флеймз». Так что в день выбора «Флориды» я приехал домой и вообще не следил за новостями. Потому удивился, когда на автоответчике было сразу 20 сообщений. Начал их прослушивать и понял, что уже игрок «Пантерз». Впрочем, от этого перехода я не проиграл: был в топ-4 защитников команды и сыграл все матчи вплоть до обмена в ходе сезона в «Хартфорд». «Пантерз» был нужен тафгай и меня обменяли на тафгая. Кстати, сейчас и я, и Джим Маккензи, тот игрок, на которого меня обменяли, вместе работаем в составе скаутского про-департамента «Вегаса».

Getty Images/Global Images Ukraine. В "Хартфорде" Годынюк провел лучшие годы карьеры

– В «Хартфорде» вы провели больше времени и, наверное, это был ваш лучший период в НХЛ.
– Пришло время. Юность и молодость прошли, наступила зрелость. Команда у нас была амбициозная. Перед каждым из четырех сезонов, которые я провел там, клуб стремился попасть в плей-офф. Но так ни разу туда не добирался. Для меня однозначно удачными были первый и четвертый сезоны. Чемпионат-1994/95 был неполноценным из-за локаута, в следующем году мешали травмы. Они меня сопровождали на протяжении всей карьеры и в итоге заставили рано уйти из хоккея. Основная и самая тяжелая, из-за которой я в итоге был вынужден закончить играть – перелом отростка позвоночника во многих местах.

– Вы в «Уэйлерз» играли в паре с Крисом Пронгером, который в будущем выиграет Кубок Стэнли с «Анахаймом», станет чемпионом мира и Олимпиады со сборной Канады.
– С ним тоже играл, хотя текучка кадров в нашей команде была очень большая, поэтому с кем только играть не приходилось. Мне из всей этой когорты комфортнее всего было с Джеральдом Дидуком, также игроком с украинскими корнями, с которым чаще всего выходили в последнем для меня сезоне в НХЛ-1996/97. Мы отлично понимали друг друга, прекрасно один одного дополняли.

– В течение двух сезонов с вами в «Хартфорде» играл еще один хоккеист, оставивший след в украинском хоккее – нападающий Игорь Чибирев.
– Когда его поднимали с фарм-клуба, Игорь играл так, как должен был играть. Но по каким-то причинам руководство основным игроком команды его упорно не видело. Считаю Чибирева игроком, который не раскрылся полноценно из-за каких-то подводных течений. Может, если бы Игорь попал в другую команду, его карьера получила бы другое развитие. Но об этом мы можем только догадываться.

«За годы, проведенные в НХЛ приучился не обращать внимания на то, против кого играю»

– Ваша карьера в НХЛ завершилась из-за травмы?
– Да. Сезон-1997/98 провел в IHL за «Чикаго Вулвз». Оказался там после травмы колена, полученной во время тренировочного лагеря. Все время в том сезоне меня преследовали травмы, после которых не мог полностью поправиться, чтобы вернуться в НХЛ, а в конце сезона еще и травмировал позвоночник. Потом, летом 1998-го мой контракт с «Хартфордом» закончился. О моей травме позвоночника в лиге знали, это доступная информация. Никто не понимал, как мое тело будет реагировать на это повреждение в дальнейшем. Новый контракт со мной никто подписывать не решился. В то время я и сам не знал, как мне с такой травмой играть. В сезоне-1998/99 переехал в Европу, играл в Швейцарии за «Берн», в Германии – за «Айсбарен». Полтора сезона в Европе все было хорошо, спина держалась. А потом, к сожалению, все стало на свои места. Последствия травмы вынудили завершить карьеру 31-летним.

Getty Images/Global Images Ukraine. "Айсбарен" – последняя команда защитника Годынюка

– Пока здоровье позволяло, в Европе вы играли много и результативно. Насколько легко далось было возвращение к специфике европейского хоккея?
– Некоторое время на привыкание к большим площадкам потратил. Не скрою, что мне как хорошо катающемуся защитнику на маленьких площадках играется комфортнее. На больших площадках нападающим есть где спрятаться, куда бежать. На маленьких все происходит перед глазами, бежать некуда и нужно обыгрывать.

В итоге, через месяц-два к европейскому хоккею я привык. Да, это другая игра, иногда она мне в аспекте игры с шайбой нравилась. Без шайбы в Европе играют не столь эффективно, как в Северной Америке.

После хорошего сезона за «Берн» в «Айсбарене» мне предложили еще лучшие условия, чем в Швейцарии. Сыграл там два сезона, но в конце первого последствия травмы уже напоминали о себе. Перенес две операции на спине, рассчитывал восстановиться полноценно, но уже не смог.

– В материальном аспекте европейский хоккей сильно уступал НХЛ?
– Да, уступал тогда и сильно уступает до сих пор.

– Вернувшись в Европу, в 1998-м вы дебютировали в составе сборной Украины и сразу помогли ей выйти в топ-дивизион чемпионата мира, а в следующем году еще и там сыграли.
– Турнир за выход в элиту проводился в Словении. Мы понимали, что нашими основными соперниками будут Германия и Франция. Эти команды мы в первых двух матчах победили, а со словенцами в заключительном поединке играли по результату. Завершили матч устраивающей нас ничьей 2:2. Хозяева тогда, очевидно, прыгнули выше головы, играли действительно прекрасно и не дали нам победить. Впрочем, мы все контролировали. У нас тогда была хорошая, в основном, молодая команда, которую укрепляли такие старожилы как Юрий Шундров, Валерий Ширяев и Анатолий Степанищев. У нас получился хороший баланс между молодостью и опытом.

– За Словению тогда в наши ворота забивал Валерий Шахрай, выступавший с вами в конце 80-х годов за «Сокол»…
– Для меня на тот момент это был просто один из игроков команды-соперника. Я с ним тогда ни до, ни после матча не общался. За годы, проведенные в НХЛ, приучился не обращать внимания на то, против кого играю. Для меня в составе команд-соперниц не существовало друзей, только оппоненты, которых нужно обыграть. Дружеские отношения возможны только за пределами поля.

– Перед премьерным чемпионатом мира в элитном дивизионе сборная Украины провела два товарищеских матча против команды Австрии. Они особенны тем, что были первыми домашними в истории сборной Украины. Как ни странно, только в 1999-м. Помню, вокруг этих встреч был большой ажиотаж, трибуны «Авангарда» в обоих поединках были заполнены.
– Я воспринимал эти матчи исключительно как этап подготовки к чемпионату мира. Таких встреч в моей жизни было множество. Понимаете, часто для болельщиков отдельные матчи или события весят гораздо больше, чем для игрока. Возможно, если бы эти встречи проводились во Дворце спорта, восприятие было бы несколько иным. Но мы играли на тренировочном катке, матчи имели статус товарищеских, потому и не оставили в памяти особого отпечатка. Я вообще не знал, что это были первые матчи нашей сборной дома. Возможно, к сожалению, но после отъезда в Северную Америку и вплоть до 1998-го все то, что происходило со сборной Украины и украинским хоккеем, в целом оставалось чем-то далеким. Видел результаты выступлений на чемпионатах мира, не более того.

Алексей ЖИТНИК: Гретцки в раздевалке говорил тихо, чтобы все прислушивались

– Вариантов, чтобы по примеру Алексея Житника сменить гражданство и выступать за россию, у вас во время выступлений в НХЛ не было?
– Во-первых, не было предложений. Но если бы они и были, то не рассматривались бы. Понимаете, в первое время, когда был еще игроком «Торонто», многочисленные местные репортеры через переводчика, роль которого исполнял Майк Крушельницки, спрашивали меня: «Вот вы русский…» и дальше по тексту. Я сразу поправлял: «Я не русский хоккеист, а украинский». Тогда, в начале 90-х даже в Канаде, где вроде бы огромная украинская диаспора, большинство людей не видели разницы между Украиной и россией. Собственно, это не удивительно, ведь в моем первом сезоне за океаном СССР еще даже не распался.

– Вернемся к теме дебютного для Украины чемпионата мира в топ-дивизионе. Команда тогда потерпела три поражения в трех матчах. Можно было сыграть лучше?
– Можно, но очевидно нам не хватило опыта выступлений на таком уровне. Тогда, может быть, этого еще не понимал. Теперь, став хоккейным функционером, осознаю вес этого фактора больше. Да, в команде хватало опытных и мастеровитых хоккеистов. Но команда не состоит из отдельных фигур. Нам требовался командный опыт выступлений на этом уровне. В последующие годы, уже без меня наша сборная чувствовала себя в элите уже увереннее и благодаря этому продержалась там девять сезонов подряд.

1999-й. Сборная Украины на первом чемпионате мира в топ-дивизионе

– Тогда, в 1999-м больше смутили не поражения топ-сборным, которыми всегда были Финляндия и рф, а 1:6 в заключительном поединке от белорусов.
– Если говорить непосредственно о том поединке, то его мы по каким-то причинам плохо начали. Белорусы выиграли у нас дебют и потом уже своего не отдали.

– При условии, что Виталий Литвиненко открыл счет уже на 15-й секунде?
– Да. Все, что происходило после этой шайбы, демонстрировало преимущество белорусов. Считаю, что игру мы проиграли в первом периоде, завершившемся со счетом 1:2.

«Обнадеживало, что мы на дне, дальше падать уже некуда»

– После 2001-го играть в хоккей вы перестали. Но неожиданно, на первый взгляд, продолжили хоккейную деятельность в статусе ассистента главного тренера американского клуба ECHL «Гринсборо Дженералз».
– У меня уже был собственный дом в США, потому когда завершил выступления за «Айсбарен», вернулся домой, во Флориду. Узнав, что я уже не выступаю, мне позвонил бывший генеральный менеджер «Хартфорда» Джим Розерфорд и попросил помочь с их российскими проспектами в трейнинг-кемпе, который проходил именно во Флориде. Я согласился. Месяц спустя, когда тренировочный лагерь завершился, Розерфорд набрал меня снова и предложил попробовать себя в роли помощника тренера команды восточного побережья. Так я попал в вертикаль команды лиги Ист-Коуста и в итоге даже завершал сезон-2001/02 в статусе главного тренера.

– Но после этого вы не просто не остались, а не были практикующим тренером в течение семи лет. Почему?
– Я понял, что мне нужно больше времени для разрыва связи тренер-игрок. Понял, что еще не готов быть тренером, поскольку в душе еще остаюсь хоккеистом. Мне был всего 31 год и переход на другой вид деятельности дался мне, может быть, труднее, чем другим. Поэтому решил изменить что-нибудь кардинально, попробовать себя в ресторанном бизнесе. Перед тем окончил школу менеджеров ресторанов и гостиниц. В итоге отработал в сфере услуг пять лет, до 2007-го. У нас была менеджерская компания, в которой я, будучи три года директором отвечал за функционирование семи ресторанов и трех кофеен и годовым оборотом в 20 миллионов долларов и штатом около тысячи работников.

Но в один миг стал осознавать, что это не мое, что мне нужно полностью пересмотреть свои жизненные приоритеты. По семейным обстоятельствам вернулся с середины 2007 года в Украину.

– В то время хоккей в нашей стране находился в максимальном упадке. Вы это все точно понимали, но все же согласились возглавить в 2009-м юношескую сборную.
– Я понял, что для меня важно и чем хочу заниматься. Мог позволить себе заниматься тем, что не приносит большого заработка, но тем, что мне нравится. Да, с хоккеем в Украине тогда действительно ситуация была плачевной. Я знал, на что я иду. Но тогда мне просто хотелось возвратиться в хоккей. Для того чтобы это сделать, пришлось снова потратить определенное время, чтобы понять, что мне нужно. Если говорить по-хоккейному, для начала стоило прийти в форму. Сборная U18 была как раз оптимальным трамплином для дальнейших свершений.

– В той команде тогда выступали люди, которые по-хорошему сейчас должны быть в возрасте зрелости игрока. Но из юношеской сборной, которую вы возили на чемпионат мира-2010, поныне выступают только Всеволод Толстушко и Алексей Янишевский, а также Павел Падакин, выпавший из системы украинского хоккея…
– Такие реалии. Люди в большинстве своем заканчивали карьеры, потому что нашли в жизни более перспективные направления деятельности. Кто-то не смог выдержать конкуренции с опытными игроками или младшим поколением появившихся позже игроков. Кому-то просто надоело играть и тренироваться. Но в основном люди покидали играть, поскольку это был пик дна украинского хоккея без явных перспектив. Также это явление связано с демографией. В 90-е годы в Украине упала рождаемость, хоккейных школ было мало и в них приходило немного детей. Понимаете, мало хотеть играть в хоккей – нужные иметь соответствующие физические данные и талант. У нас играли те, кто был. И не всегда они предрасположены к этой игре. За счет желания заиграть можно, но шансы невелики.

– Признайтесь, вернувшись в 2009-м после 19-летнего отсутствия в систему украинского хоккея, сильно ужаснулись?
– Немного было. С другой стороны, обнадеживало, что мы на дне, дальше падать уже некуда и в будущем можно постепенно улучшаться.

Фото Івана Вербицького

«До сих пор не дает покоя финал между «Соколом» и «Донбассом»

– И действительно, начало второго десятилетия 2000-х было периодом поныне наибольшего расцвета клубного хоккея в нашем государстве. В Украину приехали авторитетные легионеры, начали возвращаться игроки, выступавшие за нашу сборную еще в топ-дивизионе чемпионат мира. Наиболее привлекательным по именам выглядел возглавляемый вами «Сокол». Симчук, Срюбко, Климентьев, Шахрайчук, Касянчук, россияне Николишин и Харитонов – это только самые громкие фамилии. Как «Сокол» с таким подбором исполнителей умудрился проиграть финальную серию плей-офф-2012 «Донбассу»?
– Мне до сих пор не дает покоя тот финал. По многим причинам. Многого рассказать по разным причинам пока не могу. Из объективного скажу только, что у «Донбасса» была шире глубина состава из их вертикали клубов и было больше свежих игроков из команды высшей лиги россии. Они оказали большое влияние на эту серию. Останься «Донбасс» таким, каким он закончил регулярный чемпионат, что, по моему мнению, было бы логичным, ситуация сложилась бы по-другому. Даже не учитывая субъективных причины, которые я упускаю.

– Среди тех молодых, кто тогда начинал играть у вас в «Соколе», был нынешний лидер сборной Украины Виктор Захаров. В интервью Sport.ua он сказал: «В хоккей я играю благодаря Годынюку и Николаю Майко. Александр Олегович сказал: «Тебя зовут в «Донбасс». Иди. В Украине это топовая организация». Это при условии, что вы оставались тренировать «Сокол».
– Скажем так… Я был поставлен перед фактом: или ты поступаешь так, или ему посоветует кто-то другой, но он все равно будет играть там.

– С Захаровым в составе и с вами во главе молодежная сборная Украины (U20) как раз в Донецке, как вы говорите, оттолкнулась от дна – выиграла чемпионат мира в дивизионе 2А и повысилась до эшелона 1В. Это были первые ростки надежд, что украинский хоккей таки возрождается.
– Сборная U18 за год до того в том же Донецке тоже поднялась с 2А до 1В. Меня тогда порадовал не сам факт победы, а что у нас начали появляться игроки, способные индивидуально решать судьбу встреч и вырасти в серьезных мастеров профессионального хоккея. Один из них – Витя Захаров, ставший лучшим бомбардиром того чемпионата. Также в этой команде был Павел Падакин. Я понимал, что это хоккеисты, способные делать лучше национальную сборную. Позже у меня тоже играл Виталий Лялька. Были и другие парни. Некоторые из них сейчас тоже играют за сборную, некоторые являются лидерами в своих клубах в чемпионате Украины. Но именно эти трое парней выделялись на общем фоне. Так же, как чуть позже выделялся Игорь Мережко. Именно появление таких хоккеистов давало надежду, что период пикового падения мы уже прошли.

– В 2014-м вы уже возглавили национальную сборную Украины. Но первый чемпионат мира под вашим руководством оказался неудачным – команда выбыла из дивизиона 1А. Почему так вышло?
– Это был именно тот год, когда все, кто мог помочь сборной, выступали не в Украине, а по большей части в чемпионатах россии, беларуси и Казахстана. Нам удалось собрать далеко не всех сильнейших. Других привлечь было невозможно ввиду того, что играть они отказывались из-за боязни потерять работу. Весь сезон я был тренером без клуба. Это было мое решение. В течение всего года я занимался тем, что пытался уговаривать хоккеистов, которые могли нам помочь. В декабре 2015-го у меня были договоренности с одними игроками, а весной 2015-го на чемпионат мира поехали совсем другие. Тем составом, которым мы выступали на мировом первенстве, мы объективно заняли то место, которого заслуживали. Нам не хватало глубины состава: одни хоккеисты были слишком молоды и еще не готовы к выступлениям на таком уровне, другие – старожилы, которые уже не могут. А тем, кто может, не хватало поддержки. Ушел со сборной по собственному желанию, поскольку не смог удержать команду в том дивизионе.

«Все советовали: «Отсылай резюме в «Вегас»

– После того вы совсем непродолжительное время поработали в россии с красноярским «Соколом» и не продолжаете тренерской деятельности поныне. Почему?
– Потому что решил, что уже накопил достаточно тренерского опыта. Мне всегда хотелось вернуться в какой-то роли в Национальную хоккейную лигу.

– Решение о завершении тренерской деятельности совпало с вариантом сотрудничества с клубом «Вегас Голден Найтс»?
– Нет. Между первым и вторым событиями год разницы.

– Как у вас возник вариант с «Вегасом»?
– Решил попробовать себя в скаутстве. Собирал информацию, где есть места, куда можно трудоустроиться, разговаривал со знакомыми генеральными менеджерами. Все советовали: «Отсылай резюме в «Вегас». Они входят в лигу». Так и поступил. После первого интервью со мной подписали контракт. Конечно, советы людей, которые давно в этом бизнесе и которые меня советовали, помогли.

– Какую ответственность несет скаут клуба НХЛ? Перед вами ставят какие-то четкие задачи?
– Я работаю по тем игрокам, которые больше не могут драфтоваться, со свободными агентами, игроками-профессионалами, которым уже исполнился 21 год. Задача простая и сложная одновременно: делать команду лучше. Над этим работает весь про-скаутинговый отдел.

– Вы не выигрывали Кубка Стэнли как игрок, но у вас есть перстень, как у представителя чемпионского «Вегаса» 2023 года. Для вас это достижение сопоставимо с тем, которое могли бы получить как хоккеист?
– Поднять над головой Кубок Стэнли и надеть на палец персональный перстень – заветная мечта каждого человека, связанного с хоккеем. Это пик деятельности. Который всегда хочется повторить.

– Сейчас вы можете сказать, что не вернетесь в тренерскую деятельность никогда?
– Ничего нельзя говорить утвердительно. Пока работаю в «Вегасе», выполняю ту работу, которая доставляет удовольствие. А дальше будет видно.

«Со сборными Украины работают тренеры, которые профессиональнее коллег, работающих с большинством соперников»

– Кроме того, вы являетесь куратором и тренером-консультантом сборных Украины. Первое направление вашей деятельности может пересекаться со вторым, особенно если учесть, что наши юношеская и молодежная национальные команды в последнее время совершили стремительный рывок по ступеням чемпионатов мира. Кто из украинских хоккеистов в перспективе может быть интересен клубам НХЛ?
– С моей стороны, наверное, будет неправильно называть конкретные фамилии. Могу сказать, что в последнее время ребята, которым 17-20 лет, имеют высокие шансы для хорошей профессиональной карьеры. Посмотрим, как высоко они поднимутся. Но это уже не те редкие случаи, которые были, когда молодежную и юношескую сборные возглавлял я. Тогда хороших игроков можно было пересчитать по пальцам одной руки за все пять лет, пока я работал тренером. Сейчас таких ребят гораздо больше. Сейчас есть внимание клубов НХЛ к нескольким украинским хоккеистам, которые могут попасть на драфт НХЛ в ближайшее время.

Наша юношеская сборная (U18) не просто так третий год подряд выступает в дивизионе 1А чемпионат мира и уже второй год претендовала на выход в элиту. В прошлом году мы стали вторыми, уступив в овертайме немцам, в этом году проиграли только Дании. В 2023 году команда сыграла больше, чем на 100% от того, что от нее можно было ожидать. В этом году – похожая история, но команда Дании, на мой взгляд, была сильнее, чем сборная Германии год назад. В обоих случаях тренерскому штабу во главе с Александром Бобкиным удавалось подвести ребят в той форме и в том психологическом состоянии, которые позволили раскрыть потенциал максимально.

Но надо учитывать, что мы уже привыкли к тому, что маленькие подвиги, совершаемые командой вместе с тренерским штабом, становятся обыденностью. Если подвига сотворить не удается, это уже воспринимается как неудача. Что, по моему мнению, неправильно. Два года мы прыгали выше головы, и это хорошо. Но ожидать, что так будет постоянно неверно. Сейчас мы занимаем не то место, которое заслуживаем, учитывая общее развитие хоккея в стране, а благодаря вкладу игроков и тренеров, который они делают, чтобы команда играла выше своих возможностей. Надо учитывать, что все команды, против которых мы играем, мягко говоря, по потенциалу минимум не слабее нас. И то, что мы их побеждаем, – маленький подвиг. В вертикали сборных Украины очень сильные тренеры, опережающие в профессиональном плане большинство коллег из команд, с которыми нам приходится играть.

– И это мы еще не учитываем, что в связи с продолжающейся четвертый год войной в формате полномасштабки и 12-й в целом, проседания в количестве и качестве игроков в ближайшие годы явно не избежать…
– Это не произойдет сейчас и завтра, а через несколько лет. Первый отзвук почувствуем, когда юные украинские хоккеисты начнут менять гражданство. Как бы нам этого ни хотелось, но это очевидно произойдет. Дай Бог, чтобы этот процесс не приобрел массовый характер.

– Вы больше живете за границей, чем в родном Киеве. Как изменила вашу жизнь война?
– Все зарубежные друзья меня об этом спрашивают. Это ужас. Вещи, которые кажутся неприемлемыми во всем мире, стали для нас обыденностью. Это ненормально, что мы привыкаем к взрывам, смертям.

Александр и Кирилл Годынюки

– Свое будущее вы связываете с Украиной или считаете себя «человеком мира»?
– Конечно, связываю с Украиной. Вот мы упоминали о моей деятельности в сборных Украины. С моей стороны, это волонтерство. Я считаю это тем вкладом, который могу дать стране, где я вырос и встал на ноги. Буду и дальше передавать свои знания и опыт украинскому хоккею. Стараюсь, чтобы игра в нашем государстве в дальнейшем развивалась и становилась лучше. Чтобы мы видели всю вертикаль наших сборных в топ-дивизионе.

В конце концов, в хоккей в Украине, в школе «Крижинка» играет мой 13-летний сын Кирилл. Могу пристроить его за границей, он и без моего участия пройдет трай-аут в большинстве топ-команд Европы и в Северной Америки, но сейчас сыну в его возрасте важно играть и развиваться, играя в детский хоккей. Чем он и занимается. Через год нужно переходить на другой уровень конкурентоспособности. Но пока в Украине сын получает все, что ему нужно. Он относится к этим занятиям не как к развлечению, работает профессионально. Главное – развиваться, приобретать опыт и быть трудолюбивым.

Константин СИМЧУК: «Лучшие матчи сыграл против сборных США и Канады»
sport.ua